Полумрак подворотни окутанного сумерками города был идеальным местом для того, что собиралась сделать Алиса. Девушка не очень любила покидать доминион, точнее, она не очень любила покидать своего отца, декорации театра её жизни были не столь важны, как действующие лица пьесы. Но, увы, игра туманов мира решила, что тех, кого она сможет назвать излюбленной жертвой, в доминионе отца не было. Там не было людей. Благо, люди были в других мирах, других пленительных островках жизни в море туманов. И сейчас девушка была как раз на одном из таких островков. Вот он, город, грехами жителей обречённый на вечность. Вот она, безлюдная, тихая и тёмная подворотня. Идеальное место для художника, решившего создать новый шедевр. Правда, у Алисы не было с собой красок, не было холста. Зато было её любимое оружие, парочка непонятных приспособлений и образ нового шедевра глубоко в подсознании. Сегодняшняя картина будет не из тех, что можно повесить в музее, но это не значит, что картина будет менее прекрасна, чем обычные творения юной леди.
Жертву Алиса себе уже выбрала, более того, девушка уже во всю занималась подготовкой к творческому процессу. Молодой парень лет двадцати неосторожно решил заглянуть в это тёмное местечко справить малую нужду. Нелепая причина, приведшая его в руки искусства. Дальше всё было сделано так же, как и сотни раз до того. Молниеносное нападение и точный удар подобранным камнем по затылку, так, чтобы не убить, только лишить чувств на время. Всё же Алиса не была слишком сильной физически, чтобы сражаться с жертвой в честном бою. Сейчас потерявший сознание парень лежал на холодной земле, а девушка заканчивала последние приготовления. Его руки уже были связаны за спиной. Ноги накрепко связаны вместе. Оставалось всего два штриха. Лишить парня возможности кричать и выбрать нужное место для начала работ. Сначала лишить возможности кричать.
Алиса осторожно опустилась на колени перед лежащим парнем. Сегодня на ней было не её любимое платье, а платье вполне обычное, такое, какое не жалко было запачкать, порвать, выкинуть. А потому в действиях девушку ничто не стесняло.
В руках Алисы была иголка, достаточно большая, для того, чтобы ей можно было легко проткнуть толстую кожу. Прочная нить уже была сложена вдвое и связана небольшим узелком на кончике. Небрежно взяв парня за губы свободной рукой, девушка чуть оттянула их вперёд. Парень что-то замычал.
- Рано, спи, - небрежно бросила телу девушка, приставив острый конец иголки к нижней губе.
Игла легко проткнула губы, соединяя их воедино своим металлическим стержнем. Алиса не очень хорошо умела шить, но опыт именно в таком виде шитья у неё был не малый. Пальчики знали своё дело, вытягивая металл из тёплых губ. Кровь парой капель начала окрашивать белую изначально нитку сначала  в алый, а после в ярко красный цвет. Алиса не пыталась быть аккуратной, наоборот, она пыталась доставить максимум боли человеку, который ещё даже не понимал, сколько мук ему предстоит испытать. Она небрежно двигала иголкой, слегка её шатала, стараясь расширить небольшие дырки в губах её жертвы. Вскоре половина работы была позади, Алиса дошла ровно до середины губ и с силой потянула на себя нить, дабы максимально стянуть рот жертвы. Ей показалось, что она слышит, как натужено затрещала нитка, пропитанная каплями крови.
- Осторожнее, небрежной фразой одёрнула девушка саму себя.
Парень вновь замычал и начал осторожно двигать головой, похоже, приходя в себя. После он замычал чуть громче, двинул губами, и, похоже, ощутив боль, попытался закричать. Но из истерзанных губ вырвался лишь негромкий вскрик. Мужчина попытался ощупать лицо, открыть глаза.
- Рано! – крик Алисы был многократно громче неумелых попыток парня обозначить свою боль. Выпустив из рук его губы и иголку, девушка грубо схватила его за уши и несколько раз с силой ударила затылком о землю. Она не собиралась его убивать, лишь вновь отправить в мир грёз, до момента, пока она не будет готова творить. Благо, времени ей было нужно уже не так много. Опыт дал о себе знать, парень действительно вновь отрубился, предоставляя себя целиком в руки новой хозяйки своей жизни.
- Молодец, - Алиса нежно провела ладошкой по лбу парня, отбрасывая упавшую на него после ударов чёлку. – Потерпи немного.
Алиса вновь взяла парня за губы и подняла с земли иглу. Стерильность её естественно не заботила, парень в любом случае не переживёт её триумфальную работу. Да и зачем ему жить после того, как он станет настоящим шедевром? Что может сравниться с тем, чтобы стать частью великого искусства смерти? Алиса подобных вещей не знала. Губы парня начали опухать и едва заметно синеть в руках девушки. Похоже, его организму не особо нравилось происходящее. Но права голоса у него не было. Здесь  право выбора вовсе было лишь у одного существа – художника. Самой Алисы. Ещё несколько небольших стежков и даже редкие попытки парня мычать стали значительно тише. К сожалению, сегодня девушке не суждено насладиться криками боли, но это не значит, что её шедевр станет хуже, просто он будет несколько иным.

Алисе показалось, что где-то недалеко кто-то кричал. Знакомый крик, знакомый не голосом, но интонацией, болезненными нотками бесконечной боли, коею может дарить лишь агония смерти в самом адском её проявлении. Нотки столь привычнее и родные, нотки, давно ставшие любимыми, ставшие главным свидетельством успешного произведения, главным свидетельством того, что после можно будет гордо рассказать подданным и даже собственному отцу о том, какое великое произведение искусства она сотворила. В прочем, Алиса точно помнила, что не оставляла жертв умирать где-то на дороге, и её единственная заготовка здесь, в её нежных руках, лишается возможности говорить раз и навсегда. Конечно, если распороть нитку, то говорить парень наверняка сможет, но девушка была уверена, если эту нить и тронет лезвие, то только в морге, когда её произведение привезут на исследования самым пристальным критикам, тем, кто всю свою жизнь работает со смертью. Своеобразным её теням, что выбрали сухую работу со смертью её умелому творению.
Мысленно отмахнувшись от крика, что наверняка был не более, чем игрой её возбуждённого воображения, девушка продолжила своё занятие. Стежёк за стежком. Секунда за секундой. Она ощущала, как горячее дыхание парня обжигает её нежную кожу, как его дыхание то и дело сбивается, теряя свою размеренность и спокойствие безмятежности лишения сознания. Наверняка, даже сейчас, в бессознательном состоянии он чувствует боль, яркую боль, что творит для него Алиса.
Девушка действовала уверенно и внимательно, не отвлекаясь ни на что, ведь сейчас она была художником, творящим свой шедевр, и даже малейшая оплошность действий может испортить её творение, превратив её в глазах зрителей из бога смерти в жалкого дилетанта. Но мужской голос проигнорировать было невозможно, невозможно хотя бы потому, что это значило – рядом есть человек. А люди нечасто способны оценить шедевр на стадии его создания, ведь эти глупцы, стоит им увидеть боль, спешат помочь, нарушая всю ту гармонию убийства, что творит леди.  В прочем, к своему удивлению Алиса отметила, что незнакомец не кричал, не запинался, и вообще, вёл себя достаточно сдержано для человека. Более того, девушка была уверена, что слышит аплодисменты. Это было несколько… непривычно, но так интересно и захватывающе.
Повернувшись к незнакомцу, Алиса первым делом отметила для себя его необычный наряд. Точнее, наряд у него был вполне обычен для её родного мира, для доминиона её отца, но в этом месте, которое она выбрала для внеочередного шедевра, подобная одежда считалась не лучшим выбором. Она вообще не видела в этом сером доминионе никого в подобном наряде.
Хотя наряд был далеко не самым притягательным во внешности молодого человека. Кожа, белоснежная, такая кожа, какая бывает у остывшего, но всё ещё свежего трупа. Без лёгкой синевы, без привычных трупных пятен, но так было даже интереснее. В глазах Алисы отразилась зачарованность, конечно, девушка понимала, что стоящий перед ней вне всяких сомнений жив, по крайней мере, трупы обычно не аплодируют, да и говорят редко. Никогда.
Высокая оценка незнакомца приятным огнём удовольствия лизнула сердца Алисы. Она не требовала признания, не ожидала восторженных воплей от зрителей своих картин, но, безусловно, любила, когда её творения оценивают по достоинству. В конце концов, она художник, а какой художник не жаждет признания? Предложение помочь было столь же неожиданным, как и отсутствие криков. Алиса даже немного опешила, взгляд зелёных глаз заметался, словно ответ был где-то рядом, написан на земле, или его можно было разглядеть в самой сути тёмной подворотни. Естественно, ничего подобного здесь не было.
- Спасибо, - как обычно односложно поблагодарила Алиса мужчину за его комплимент. – Мне первый раз предложили помощь. Не откажусь.
Единственное, из-за чего порой Алисе приходилось ограничивать свою фантазию в создании шедевров – недостаточная физическая сила для некоторых милых сердцу мазков. Если же к ней присоединиться мужчина, который физически наверняка сильнее, это будет как нельзя кстати. Вновь повернувшись к парню, выбранному жертвой, Алиса сделала последний стежок, наконец, полностью зашив ему рот. После она покрепче натянула нить и ловкими движениями завязала небольшой узелок, накрепко соединив губы своей заготовки. После девушка нагнулась к парню, так низко, что её волосы едва не касались земли, а губы – слегка кровоточащих губ молодого человека. Перекусив нить, Алиса небрежно кинула хвостатую железку в сторону, больше ей игла была не нужна, по крайней мере, пока.
Поднявшись на ноги, девушка привычным жестом отряхнула платье, хотя избавиться от грязи теперь могла только стирка. Она немного смутилась, что она в таком виде предстала перед незнакомым человеком. Одно дело, когда тебя видит всего лишь заготовка, которой суждено стать шедевром, другое – зритель, оценивающий работу.
- Извините за мой внешний вид, - девушка немного растеряно развела руками. – Работа…
Словно вспышка, в уме Алисы вспомнился недавний крик, что она поспешила списать на игру воображения. По лицу скользнула невидимая в полумраке улыбка. Шанс на то, что перед ней не просто искушённый зритель, а, быть может, такой же творец, дарил не просто удовольствие, а настоящую радость. Всё же даже в мире грешников куда чаще встречаются прагматики и логики, убивающие ради каких-то мелких целей, и лишь единицы, что действительно видят смерть как искусство.
- А не вы недавно заставили кого-то кричать? Такой сладкий крик боли, так ласкал слух. Я даже подумала, что это иллюзия, не поверив, что кто-то рядом тоже создаёт картину смерти.

Комплименты мужчины были несколько непривычны Алисе, и, наверное, могли бы даже немного её смутить, если бы сознанием девушки сейчас не владело её любимое безумие, безумие умелого творца, нашедшего подходящий холст и декорации для своего произведения. Нет, конечно, Алисе не раз доводилось слышать комплименты в свой адрес. Это были и комплименты её внешности, и комплименты вкусу. Нередко кавалеры, посещающие замок её бессмертного отца, пытались подобрать к трону через юную, как им казалось, дочь правителя, засыпая её комплиментами и подарками. Естественно – это было бесполезно, Алиса не часто испытывала интерес к живым, а видеть неприкрытую лесть с её способностями было слишком легко, можно даже сказать, подобные ухаживания навивали на неё скуку и никогда не заканчивались ничем хорошим.
Но сейчас всё было несколько иначе. Хотя бы потому, что мужчина, похоже, не пытался ей льстить, по крайней мере, слух Алисы не резало грубыми слащавыми фразами, коими обычно прикрывают свои намерения мужчины. Более того, ей было приятно слышать похвалы, которые относятся не только, и возможно даже не столько к ней самой, сколько к её навыкам, её видению прекрасного.
Откровенный же рассказ мужчины о его недавних деяниях вызвал у Алисы восторг, в зелёных глазах вспыхнуло всеобъемлющее пламя интереса, интереса, который один художник испытывает к другому, неожиданно узнав, что на улице он столкнулся не просто с человеком, а с другим таким же творцом.
- Сбежали. Как грустно. Глупые люди не ценят искусства, глупые люди ценят только свои  жизни. Никакой тяги к прекрасному, - Алиса не скрывала некоторых ноток грусти в своём голосе, ей действительно было грустно от того факта, что люди не способны правильно воспринять то, что она и ей подобные с ними делают.
Даже в темноте девушка видела тёмные искры между пальцами её нового знакомого. Столь необычная красота тьмы, что ярка даже в полумраке подворотни. Сила магии была знакома Алисе, хотя сама она полноценной магией и не владела. Она нередко видела представления с огнём, нередко её солдат испепеляли или обращали в лишённых плоти духов маги ещё на подходах к вражеским крепостям. Нередко она прибегала к помощи магов для создания тех или иных картин боли. Безусловно, страха в ней магическая сила не вызывала, а вот возможности, которые открывало это искусство, были ей по душе. По лицу девушки скользнула мимолётная улыбка. Отправляясь в этот унылый доминион, Алиса даже не предполагала, что ей так повезёт, встретить не просо ценителя, а другого мастера, что к ней присоединиться. Новые возможности в создании полотна кружили голову, лишая остатков здравого смысла.
- Да, пусть он живёт, живёт дольше, чем способно его тело. Пусть выдержит столько боли, сколько способен выдержать человеческий разум, и даже немного больше. – в глазах девушки горел азарт, она уже чувствовала возбуждение, животное возбуждение.
Алиса вновь опустилась на колени, теперь, когда её новый знакомый был рядом с заготовкой, девушка не видела особых причин отвлекаться от работы во время диалога. Руки Алисы скользнули парню, что был ещё без сознания, на лицо, большие пальцы девушки опустились на закрытые веки. Она чуть-чуть надавила, так, чтобы просто почувствовать глазные яблоки, скрытые одеялом тонкой кожи.
- Сколько возможностей даёт нам тело, - неспешно озвучивала Алиса свои мысли, то ли для своего нового знакомого, то ли исключительно для жертвы, то ли вовсе, для себя самой. – Можно выдавить глаза, лишив возможности предвидеть свою боль, позволив наслаждаться исключительно ощущениями, чувствовать их полноценно, не отвлекаясь ни на что более.
Алиса аккуратно оттянула веки парня большими пальцами, открывая своему взору белки глаз.
- А можно срезать веки, лишая возможности скрыться от нарастающего страха, растягивать каждое движение, чтобы боль, рождаемая воображением, была ещё ярче той, что после будет подарена телу. Лишить возможности даже моргать, даже на мгновение покинуть жестокую реальность боли.
Алиса скользнула ладошками с лица парня на его грудь, на светлую рубашку, и принялась неторопливо расстегивать пуговицы, наслаждаясь подготовительным этапом.
- А можно оставить всё как есть, позволяя жертве самой выбрать, какую же боль она хочет ощутить? Дать возможность ей стать хотя бы немного творцом своих ощущений. Боль так многогранна и интересна, как вы считаете? – вопрос явно был обращён к единственному в этой подворотне, кто, помимо Алисы, не потерял способности говорить.
Алиса расстегнула рубашку парня до живота, после чего грубо выдернула её из штанов, что мешали ей полностью избавить жертву от ласковых оков лёгкой ткани. Несмотря на присутствие малознакомого человека, Алиса даже не думала скрывать своего возбуждения, ярко демонстрируя и сбивчивым дыханием, и огнём в глазах и уверенными движениями, что происходящее дарит ей бесконечную радость и наслаждение.
- Давайте начнём, - Алиса, наконец, закончила с рубашкой, и торс её жертвы был предоставлен её извращенной воле. – Вы можете привести его в себя?

Алиса не сводила зачарованного взгляда с выбранной жертвы. Представляя, какую уникальную картину она сумеет создать благодаря новому знакомому, девушка невольно улыбалась. Могла ли она предположить, покидая доминион своего отца, что ей так повезёт в её обыденной прогулке. Что великая смерть позволит ей не просто выбрать жертву и создать полотно, но и приведёт к ней другого мастера, что поможет ей своими уникальными возможностями создать нечто воистину великое. Воистину, воля случая непредсказуема, но всегда так необычна. Продление жизни жертвы, что может быть притягательнее и желаннее для настоящего мастера?
- Божественно, - полным сладостной нежности голосом произнесла девушка. – Боль и жизнь. Ему не нужен разум. Только возможность чувствовать. Он же всего лишь холст. Разум нужен зрителям, тем, кто будет оценивать творение.
Алиса провела ладонью по груди выбранной жертвы. Возбуждение всё нарастало, Алиса с трудом сдерживала себя, растягивая томительные секунды ожидания для того, чтобы на самом пике желания удовлетворить свои потребности, создав истинное произведение искусства. Девушка знала, для этого парня ночь будет длинной, самой длинной в его жизни. Последней, в его жалкой жизни. Алиса чувствовала, как нарастающее возбуждение лишает её разума окончательно, оставляя лишь ежесекундные желания и эмоции. Ей казалось, что весь мир просто исчез, в одно мгновение стал пустотой. И теперь существует лишь эта подворотня. Два творца в ней и их будущая жертва. Единственные три жизни во всей вселенной.
Парень забился на асфальте, верёвки лишали его свободы действий, а нить цепкими лапками сковала губы, позволяя лишь протяжно мычать от боли. Алиса рывком перевела взгляд на своего нового знакомого. Волосы девушки взметнулись чёрной волной, повинуясь её резким движениям. Его слова вызвали в ней непреодолимый приступ восхищения, ведь теперь к притягательной бледности кожи добавилась не менее притягательная сила. Боль. Что может быть прекрасней в этом мире, чем многогранная и красивая боль?
- Это прекрасно, - девушка говорила тихо, она была несколько поражена подобным возможностям мужчины, более того, она была очарована подобной силой. – Никогда не видела кого-то, кто управляет болью.
Неожиданно для себя девушка вдруг осознала, что понятия не имеет, как зовут её нового знакомого. Не то, чтобы имена для Алисы имели хоть какую-то ценность, просто невозможность обратиться к человеку, который должен был помочь ей создавать полотно, несколько обедняла возможности. Хотя уверенности в том, что перед ней человек не было.
- Кстати, как вас зовут? – несмотря на своё происхождение, этикет никогда не был сильной стороной Алисы, он казался ей слишком скучным, чтобы ему следовать.
Жертва вновь напомнила палачу о своём существовании полным боли стоном. Алиса перевела взгляд зелёных глаз на свою жертвую. Лишь сейчас она поняла, что глаза парня были карего цвета, ничего особенного, но сейчас, когда в них отражался ужас, они были по-настоящему красивы. Алиса чуть дёрнула в сторону правой ручкой, и хитроумный механизм, созданный лучшими мастерами её королевства, с едва слышимым щелчком выпустил на волю небольшой кинжал – любимое оружие девушки. Крепко сжав в ладошке рукоять, она скользнула лезвием от щеки парня к его веку, оставляя едва заметный порез.
- Сейчас будет немножко больно, - с улыбкой на нежных губках произнесла Алиса. – Шучу. Боль будет невыносимой.
Чуть оттянув нижнее веко, Алиса осторожно ввела кончик лезвия под глазное яблоко, стараясь не повредить хрупкую оболочку. Парень опять замычал, задёргался в хватке своей убийцы, но сделать ничего он не мог. Опасаясь, что его брыкания помешают ей осуществить задуманное, Алиса поднялась с колен и опустила одну ногу на грудь парня, прижимая его к земле и значительно ограничивая свободу его движений. Ей пришлось нагнуться, чтобы завершить начатое, и нынешняя поза не была особенно удобной для работы, но выбирать не приходилось.
- Не дёргайся, будет больнее. Хотя нет, дёргайся как можно больше.
Когда Алиса почувствовала, что лезвие вошло достаточно глубоко, чтобы его нельзя было извлечь, неаккуратно дёрнув головой, девушка отпустила нижнее веко, которое теперь надёжно сдерживал кинжал. Пальчики прикоснулись к глазному яблоку сверху, неспешно Алиса начала просто выдавливать глаз из его небольшого домика. Парень мычал. Наверняка, если бы не зашитый рот, на его крики сбежалась бы вся округа. Несколько мучительных мгновений, и всё было кончено, пальчиками левой руки Алиса осторожно держала карий глаз, в котором застыло отчаяние и первозданный ужас перед смертью. После девушка легко перерезала глазные нервы, навсегда лишив жертву глаза. Она действовала так аккуратно и профессионально, что не повредила хрупкое яблоко. Выпрямившись, но, по-прежнему прижимая жертву ножкой к земле, девушка восторженно смотрела на небольшой трофей. Глазница чернотой своей пустоты уставилась на палачей. Из оставшегося глаза катились слёзы, но девушка знала, то, что испытал парень - ничто, в сравнении с тем, что его ждёт. Поднеся глазное яблоко к губам, Алиса легонько прикоснулась языком к его слизкой оболочке, ощутив вкус своей жертвы. Насладившись непродолжительным мгновением, девушка протянула этот небольшой презент своему новому знакомому.
- В честь знакомства, - немного сумбурно из-за охватившего её возбуждения выразила Алиса свои мысли.

Мысли метались в голове, то возникая яркими вспышками, освещая сознание девушки, то исчезая в безумном водовороте возбуждения и безумия, что ныне встали во главу угла, вытеснив последние крупицы рассудка, заставляя Алису всецело подчиняться лишь желаниям. Именно это ощущение отсутствия оков разума девушка считала истинной свободой, и искренне верила, что если в этом мире и есть боги, то мыслят они именно так, и чувствуют именно так, как она сейчас. Алиса прижала зубами нижнюю губу, не пытаясь сдержать стон или хоть как-то придти в себя, наоборот, лёгкое ощущение боли от прикосновения белоснежных  зубов к нежной коже ещё больше завело её.
- Каин, - нежно произнесла Алиса чуть на распев, словно пробуя звучание имени на вкус.
Затуманенный возбуждением разум отказался сразу же дать ответ на вопрос мужчины, более того, Алиса куда больше любила, когда её зовут именами, которые она выбрала себе уже после рождения, а не тем именем, которое для неё избрали родители.
- Алиса, - после недолгой задержки ответила девушка, всё же вспомнив то имя, на которое она привыкла откликаться, а в след за ним в голове всплыла и давно заученная фраза, которую она раз за разом произносила на балах, при знакомстве со скучными кавалерами, посетившими замок. – Алиса Вургер, младшая дочь короля Адольфа.
По личику девушки скользнула улыбка, она вспомнила, как же часто после этой заученной фразы слышала за спиной совсем другие имена, куда более приятные её слуху.
- Хотя обычно меня называют богиней смерти или подобными, но менее лестными именами. Можно считать это оценкой не самой прихотливой публики.
Из оставшегося глаза жертвы выступили слёзы, парень плакал, не в силах сдерживается от охватившей его боли. Всхлипы превращались в утробное мычание из-за сшитых губ. Алиса вновь обратила всё своё внимание к жертве, как творец, коего неожиданно побеспокоило его незавершённое творение. Алиса вновь осторожно опустилась на колени, только на сей раз, она опустилась не на грязную землю давно мёртвого города, а на тёплую грудь парня, прижав его к земле, лишая не только возможности хоть немного извиваться, но и нормально дышать. Алиса почувствовала, как его грудь, вторя всхлипам, несколько раз натужено приподнялась у неё под ногами, в неумелой попытке лишить её равновесия. Девушка наклонилась к лицу парня, левой ладошкой Алиса нежно провела по его щеке, так, словно пыталась успокоить расплакавшегося ребёнка.
- Не плачь, ты же мальчик, мальчикам плакать нельзя, - голос Алисы был переполнен нежностью, и лишь порой сбивающееся дыхание говорило о том, что она испытывает сейчас лишь животную похоть.
- Это подарок. И Сердце тоже. Бьющееся, горячее, полное жизни. Забрать его последний удар, ощутить последнее мгновение, ту самую секунду, когда смерть обнимает своё дитя, становясь для него самой сутью... Это божественно, вы знаете толк в искусстве, - последнюю фразу девушка произнесла, не скрывая своего восхищения. – С удовольствием посмотрю.
Парень, поняв остатками не затуманенного болью разума, что его ждёт, вновь попытался закричать и задёргался под Алисой активнее, то ли в нелепой попытке сбежать, то ли в не менее глупой попытке позвать на помощь. В зелёных глазах мелькнула ненависть, девушка грубо схватила свободной рукой парня за сосок и с силой скрутила его, сжимая изо всех сил. Наверняка, если бы не нить, молодой человек бы просто взвыл от боли, даже сквозь плотно сжатые губы был слышен этот протяжный вой.
- Не вырывайся, мы открываем тебе всю глубину боли, а ты, неблагодарный! – голос Алисы был наполнен гневом, но говорила она достаточно тихо, чтобы не привлечь лишнего внимания к их тёмной подворотне, опыт давно научил девушку, что творить нужно если не в тишине, то точно не особо привлекая к себе лишнее внимание.
Не отпуская оттянутый сосок, Алиса, не спеша, растягивая удовольствие приблизила кинжал к чуть покрасневшей от грубого обращения коже. Лезвие легко проникло в плоть, и уже через мгновение на месте правого соска жертвы была кровоточащая рана. Алиса небрежно кинула отрезанную кожу в сторону.
- Девушкам отрезать соски интереснее, - вновь начала юная убийца своё повествование, не то рассказывая о своих взглядах на боль Каину, не то делясь важными на её взгляд фактами с молодой жертвой. – Они и кричат громче, и делать это проще. А как бывает забавно отрезать грудь кормящей матери и в последний раз покормить её ребёнка. Малыши такие забавные. Чмокают губами, хлюпают. Не то ждут вкуса молока, не то кровь им нравиться.
Парень не переставал сдавленно всхлипывать от своей боли. Алиса провела указательным пальчиком по оставленной слезами линии, ощущая влагу, и, кажется, даже солоноватый вкус во рту.
- Кровавые слёзы тебе подойдут больше, - произнесла девушка, с явным намерением лишить молодого человека и второго глаза.
Жертва вновь неумело попыталась сделать хоть что-то, но былой силы для сопротивления уже не было. Алиса хорошо отработанным движением оттянула нижнее веко вниз, а холодное лезвие опять было осторожно введено прямо под нежное глазное яблоко. Алиса действовала, словно хорошо обученный хирург, что делает по десять подобных операций в день.
- А давно вы увлеклись искусством смерти? – сбиваясь от возбуждения, что охватило её, спросила девушка у Каина.
Бессмысленные попытки парня кричать возбуждали Алису всё больше, ей казалось, что ещё немного, и тело просто перестанет слушаться её, отдаваясь бесконечному желанию. Но опыт и желание сотворить идеальную картину позволяли ей по-прежнему уверенно управлять своим телом. Меньше чем через минуту Алиса держала в левой ручке второй глаз своей жертвы, а две тёмные пустые глазницы, немыми наблюдателями смотрели в серое городское небо.

Фантазия, распалённая возбуждением и безумием не прекращая рисовала в голове образы и картины боли и смерти, разнообразные и прекрасные, но ни одна из них не была достаточно чёткой, чтобы Алиса в нынешнем состоянии смогла ухватиться за неё, как за выбранный вариант работы. Взгляд Алисы упал на пустые глазницы, на сшитые губы. Мысли хаотично забились в возбуждении, крича девушке о том, что она должна продолжать, должна творить не останавливаясь, пока горячее дыхание жертвы обжигает её нежную кожу, пока его сердце громкими ударами отдаётся звоном в её ушах.
Слова на незнакомом языке на мгновение прояснили разум девушки, новое имя коснулось её слуха, имя, которое сразу же пришлось ей по вкусу, столь необычно было его звучание, и столь яркий смысл был в него вложен.
- Долго, очень долго, - девушка закусила губу, представляя, как вырванное сердце бьётся в руках Каина, подобное зрелище она увидит впервые. – Хочу это видеть, хочу слышать удары сердца, видеть его жалкую жизнь в ваших руках. Это так… Так… Божественно.
Алиса провела ладонью по щеке парня, она видела, как он неумело бьётся в агонии боли, как он страдает, мучается, но не может ничего сделать, не может ослабить ту боль, что они дарят ему. Всё тело девушки охватило потрясающее чувство уверенности в себе, она – богиня, ведь кто, если не бог способен на подобное? Слова Каина, о тысячах лет практики не вызвали удивления, наоборот, они стали ярким подтверждением безумным мыслям Алисы. Творить так способны только боги.
- Тысячи лет практики, потрясающе, - Алиса едва слышно застонала от одной мысли о том, сколько же произведений создало создание, что сейчас было её напарником. – Столько убийств, столько крови.
Алиса перевела взгляд на Каина, ещё раз наслаждаясь этой потрясающей мёртвенной бледностью его кожи, необычными глазами. Теперь среди разрозненных мыслей вспыхнуло понимание, как человек может обладать такой потрясающей внешностью. Просто он не человек, как предсказуемо,  и в то же время неожиданно.
Жертва вновь что-то промычала, напоминая о себе. Его мычание было таким высоким, тонким, словно он молился ему одному известному богу. Перед глазами девушки мгновенно вспыхнула картина, чёткая, ясная. Картина, изображающая результат, творение в мельчайших деталях. Несколько нехотя, но она вновь обратила свой взор к жертве, что теперь была в её глазах не сформированным произведением искусства, заготовкой, что уже утратила острые углы, но ещё не стала достаточно обтекаемой, для того, чтобы назвать её произведением искусства.
- Ангел, - неожиданно произнесла Алиса, едва не сорвавшись на стон. – Мы сделаем из тебя ангела. Чистого, невинного! Будешь ангелом!
Девушка весело засмеялась, мысленно уже представляя, что именно нужно сделать с жертвой, чтобы картина была полноценной, яркой, насыщенной красками боли и смерти. Указательным пальчиком девушка провела по сшитым губам парня.
- Не говорить зла, - нежно проворковала она, голосом, полным страсти.
После юная убийца подняла на уровень своих глаз левую ладошку, на которой по-прежнему покоился второй вырезанный глаз жертвы. В нём застыла обречённость и ужас, некое осознание ужасной, но неотвратимой судьбы.
- Не видеть зла, - девушка резко сжала ладонь в кулак, раздавив глазное яблоко.
Алиса ощутила вытекающую из хрупкой оболочки влагу, неприятную слизь, что заставила Алису поморщить носик. Небрежно вытерев ладонь об окровавленную грудь парня, девушка прикоснулась лезвием к его мочке.
- Не слышать зла, - с трудом дыша от возбуждения, произнесла Алиса.
После девушка окровавленной рукой осторожно прикоснулась к уху жертвы. Парень вздрогнул от страха и вновь неумело попытался хоть что-нибудь предпринять. Но шансов у него естественно не было. Оттянув ухо в сторону так сильно, как только могла, Aлиса невольно улыбнулась, парень с одним оттопыренным ухом смотрелся на редкость забавно. Но продолжалось это не долго, Алиса завела лезвие кинжала за ухо и осторожно, растягивая удовольствие, принялась разрезать плоть. Парень вновь взвыл от боли, но его никчёмные попытки кричать были всё такими же безрезультатными. Крови было не очень много, но достаточно, чтобы запачкать ручки. Алиса нарочно отрезала ухо неспешно, растягивая удовольствие, чтобы жертва могла ощутить всю глубину боли, что она способна причинить.
- Для ангела ты слишком шумный, дёргаешься, - Алиса говорила с некоторым, едва уловимым сожалением, что было практически незаметно за бесконечным покрывалом возбуждения. - Как думаете, он будет хорошим ангелом?
Наконец, ухо было отрезано, и на его месте была лишь окровавленная тёмная дыра, уходящая куда-то в глубины черепной коробки. Место, где кончается белоснежная кожа, и начинается окровавленная плоть, было практически незаметно, линия среза была идеальна, наверное, девушка вполне могла бы попробовать свои силы в медицине, если бы не острое желание причинять боль, а не спасать от неё. Закончив с ухом, она кинула его куда-то в сторону, туда же, куда до того отправила более не нужную иглу и отрезанный сосок. Отработанный материал не должен мешать творцу, но что важнее, он не должен мешать зрителю оценивать творение.
Девушка встала с груди парня и выпрямилась, повернувшись лицом к Каину. Во-первых, кровь стала пропитывать платье, и если внешний вид сейчас Алису заботил не особо, то ощущение мокрой одежды ей было неприятно, а во-вторых, она хотела посмотреть на работу её напарника. Легко подкинув окровавленный кинжал в воздух, девушка ловко схватила его за лезвие и протянула рукоять Каину.
- Второе вам, - Алиса говорила с трудом, щёки горели огнём возбуждения, во взгляде отражалась вся глубина её безумия и яркость чувств. – А потом перевернём его на живот. Сделаем крылышки. Ангел должен летать.
Конечно, Алиса могла бы перевернуть свою жертву и сама, более того, ей бы пришлось делать это самой, если бы не столь удачная встреча. Но насладиться тем, как мужчина, творец, демонстрирует свою силу, свои навыки, разве могла она отказать себе в подобном удовольствии?

Где-то раздался звук разбивающегося стекла, звук яркий, звонкий, такой, что лишь добавляет красок в серые оттенки города. Алиса чуть заметно вздрогнула, не от неожиданности, не от страха, просто этот звук на мгновение вывел её из того безумного состояния, в которое девушка окунулась с головой. И в это мимолётное мгновение она вдруг поняла, как плотно тьма окружила их подворотню. В голове девушки вспыхнул её былой страх, яркий страх перед темнотой, перед всеми теми монстрами, что в ней прячутся. Вот только сейчас темнота не вызывала страх, напротив, она была приятна и желанна. Чего бояться той, что сама давно стала самым страшным и опасным монстром в тёмных объятиях? Темнота, бесконечно чёрный цвет, который кажется таким ярким, отличный мазок на картине ещё незавершённого творения. Ангел в абсолютной темноте, как символично.
- Как рано, - девушка не скрывала своего восхищения, её нежный голосок был просто пропитан этим чувством, когда она обращалась к Каину. – Пять лет, как давно это было.
Фантазия девушки, не останавливаясь, рисовала наброски будущей картины, каждое движение, каждое мгновение. Девушка отчётливо видела каждый шаг на этом нелёгком, но таком пленительном пути творца. Комплимент мужчины Алиса оставила без внимания, ей, безусловно, было приятно это слышать, особенно, от такого, как Каин, но что можно ответить на правду? Горящие от возбуждения щёки и улыбка были лучшим ответом на комплимент парня.
Девушка с восторгом наблюдала за работой второго творца, она не могла оторваться от красоты его безупречных действий, от его голоса, что так легко играет с психикой жертвы, обращая её в прах. Это зрелище действительно достойно очей бога, более того, на что ещё смотреть богам, как не на подобное? Девушка была уверена, если жизнь создали боги, то только лишь для того, чтобы смотреть на её смерть.
Алиса вновь едва слышно застонала, возбуждение было непреодолимым, столько ярких эмоций, впечатлений, картин. Девушка пробежалась язычком по пересохшим от жара губам, она чувствовала, как безумие не просто охватывает всё её тело, она чувствовала, как тело просто растворяется в безумии, становясь не его частью, а им самим, его естеством. Ещё несколько томительных в своей красоте мгновений, и ангел приобрёл ещё парочку столь ярких и необходимых ему черт. Картина была практически завершена, оставалось самое главное. Ведь Ангел должен летать, а значит, ему нужны крылья. Большие и красивые. Как девушка и предполагала, для Каина не было проблемой перевернуть не самого крепкого телосложением парня. Каин всецело оправдывал её ожидания. Умелый художник, мастер-творец, сильный мужчина. Могла ли она найти партнёра лучше? А ведь она даже не искала, даже не рассчитывала на то, что сегодня будет творить не в одиночества. Сама леди удача привела их обоих в этот доминион, в эту тёмную подворотню. Или, быть может, не удача, а сама смерть свела своих любимых детей вместе?
Увидев язык пламени на ладони Каина, услышав его нежную речь, девушка кокетливо засмеялась. Огонь, безусловно, прекрасный вариант, но выбор был сделан уже давно, в тот самый миг, когда она первый раз в этой подворотне произнесла слово «Ангел».
- Нет-нет-нет, - девушка отрицательно покачал головой. – Мы не будем рисовать, у него уже есть крылья, зачем тратить краски? Он уже почти настоящий ангел! Просто они спрятаны, скрыты от глаз. Они внутри.
Алиса нежно улыбнулась, и приняла кинжал из рук Каина. После девушка вновь опустилась на колени, учитывая её не высокий рост, находясь на земле в таком положении она была всего лишь по пояс Каину, а то и ниже и ей приходилось смотреть на него снизу вверх. Но было в этом и что-то пленительно возбуждающее, два творца, нашедших друг друга в темноте серой ночи.
- Но ты не бойся, мы творцы, - Алиса провела ладонью по влажной от пота спине парня, она ощущала его страх, чувствовала, как едва заметно подрагивает его тело, не то от немых всхлипов, не то от ночной прохлады, не то от охватившей его тело агонии боли. – Мы достанем твои крылья и все-все их увидят. Даже боги.
Указательным пальцем девушка прикоснулась к позвоночнику парня. Молодой человек был достаточно худым, чтобы она, надавив на кожу, могла почувствовать его кости. Вот, пальчик скользнул вправо, Алиса представила то место, где рёбра соединяются с позвоночником .То самое место, которое ей сейчас нужно. Лезвие кинжала неспешно пробежало по коже спины к шее, едва касаясь её, так, чтобы не повредить хрупкие ткани.
- Сейчас будет больно, обещаю, - нежно произнесла девушка, услышав в ответ лишь приглушённый и полный муки стон, сшитыми губами превращённый в мычание.
Лезвие легко вошло в кожу чуть ниже шеи, справа от позвоночника. Алиса была осторожна, она вводила лезвие медленно, до момента, пока не почувствовала как холодная сталь прикоснулась к крепкой кости. После она не спеша повела оружие вниз, разрез становился всё длиннее, и, не будь у парня рёбер, он бы становился всё глубже. Идеально ровные края, профессионализм, великолепные навыки. Не более чем через минуту справа от позвоночника парня был глубокий разрез, от верхней части спины опускавшийся не более чем на десяток сантиметров, через который можно было легко прикоснуться к едва белеющим рёбрам. Алиса уже видела в этом разрезе столь важное для крыльев отверстие, суровую необходимость для столь значимого полёта ангела. Алиса застонала от возбуждения, она не могла сдерживать себя. Окровавленная рука девушки скользнула ей на грудь, лёгкое прикосновение оставило яркий кровавый след и ещё больший отпечаток желания в её сердце. Разве может умелый творец не любить своё создание, разве может хоть кто-то не желать в столь сладостный момент?
- Теперь второе крыло, - проворковала девушка, погружая лезвие в спину с левой стороны от главного стрежня организма парня.
Обезумевший от боли ангел постоянно мычал, но сил сопротивляться у него уже не было, кажется, агония начала затрагивать его разум. Лишая возможности осознавать происходящее с ним. Но это не портило картину, скорее наоборот, безумный ангел – это ведь так прекрасно.
Вскоре и второй разрез был закончен. Не удержавшись, Алиса запустила руку в раны, схватив позвоночник жертвы и едва заметно потянув его вверх, дабы насладиться тем мучительным стоном, что стал ответом на её действия.
- Как прекрасно, - едва дыша от похоти, произнесла Алиса.
Леди подняла взгляд на Каина. Ей вновь была нужна его сила. Хотя, скорее, ей просто нравилось наблюдать за его работой, так почему бы не поделиться удовольствием? В конце концов, вдвоём они сотворят картине невиданной доселе красоты. Осторожно запустив ручку в рану, Алиса стала осторожно прикасаться к стыкам, тем самым местам, где рёбра крепятся к позвоночнику.
- Один, два, три. Да, трёх хватит. Или пять? Ммммм… - девушка улыбнулась Каину, явно предоставляя этот выбор ему. – Отсоедините их от позвоночника. Мы должны выпустить крылышки на свободу, рёбра мешают. Отсоедините, сломайте, ладонь должна коснуться крыльев.
Алиса не сводила взгляда с Каина, она была уверена, что он понял, чего она от него хочет, более того, она была уверена, что мастер вновь продемонстрирует ей величайшие навыки.

Безумие, казалось, покинуло тело девушки и охватило всю подворотню, превращая её из жалких декораций творца, в яркую картину, достойную стать фоном умелому творению. Алиса слышала пленительный звук бьющихся стёкол, видела мимолётные вспышки пламени. Словно подворотня ожила, в том же безумии, в том же ярком возбуждении, в той же бесконечной похоти, превращаясь из безвольного зрителя во что-то наделённое если не разумом, то совершенно точно, каким-то утончённым в своей извращённости вкусом. Осознание того, что это могущество Каина вдыхает в подворотню жизнь, делясь с ней их общим безумием было приятно, пленительно. Девушка не сомневалась в том, что Каин, как и она, желает, хочет, и та заветная черта, за которой нет ничего, кроме безумия так же близка ему, как и ей.
- Им не нужно его понимать, - с некоторым снисхождением к жертве в нежном голосе начала Алиса. – Они же люди. Мольберту не нужно понимание, ему нужно только становится тем, что хочет от него художник.
Тьма, которая неожиданно для богини смерти стала полноценным участником их картины, похоже, играла, вторя действиям творцов. Словно краски неожиданно решили проявить свою волю, украсив картину мазками, которые не видел художник. В какой-то момент Алисе показалось, что всё происходящее – иллюзия. Что Каин, ангел, тьма – всё это не более, чем игра воображения, что даже доминион и Валеосаман – не настоящие. Слишком великолепной получалась картина, слишком удачной была её встреча с другим творцом, слишком красивым и умелым был мужчина. Всё – словно сказка, отражение самых ярких снов, самых несбыточных мечт. Алиса скользнула окровавленной ладонью к собственным губам, язычок девушки скользнул по окрашенным кровью пальцам. Солёный привкус крови наполнил рот, солёный вкус, яркий, настоящий, кричащий о том, что всё это – реальность. Даже в Аду можно найти свой Рай. Или создать его. Неважно.
Нежные объятия темноты были непривычны, незнакомы. Объятия той, что некогда была покрывалом, под которым ждали своего часа страхи девушки, а ныне, любимой декорацией её жизни. Алиса расслабилась, отдаваясь нежности окружившей её тьмы, её сладостным прикосновениям, таким незнакомым, и в то же время, желанным в этот час безумия.
- Все творцы. Все боги. Прекрасны, - полный похоти взгляд Алисы вновь был устремлён на Каина. – Тьма… Такая… Нежная…
И вот, долгожданный момент, возможность насладиться зрелищем, работой другого мастера. Изумруды глаз неотрывно следили за руками Каина, за его уверенными движениями, за тем, как легко он доставляет жертве новую боль, как легко он рисует болью, как умело смешивает краски, творя идеальную картину. Алиса вновь закусила нижнюю губу, сдерживая протяжный стон, зрелище было слишком желанным, слишком возбуждающим, тело горело, требуя немедленной ласки, прикосновений, внимания к себе, а не только к творению. Но разве может истинный создатель обращать внимание на себя, когда его работа ещё не закончена. Томительные минуты, безупречная работа Каина, сладкий звук хруста рёбер под его сильными руками. И стоны полные отчаяния от обезумевшей от бесконечной боли жертвы. Как много красок, как много ярких эмоций. Алиса едва дышала, ей казалось, что сердце в своём бешеном ритме просто выпрыгнет из груди, разорвав грудную клетку.
Каин закончил, вновь уступая место у мольберта Алисе. Оставались последние штрихи, самые важные штрихи. Девушка положила кинжал на землю, он её был не нужен, крылья слишком нежны, только прикосновения рук.
- Не бойся. Осталось чуть-чуть, - нежным голосом, с трудом дыша, произнесла девушка.
Ладошка скользнула в левый разрез. Алиса чувствовала, как мышцы обнимают её руку, сжимают её в неумелой попытке вытолкнуть наружу. Но богиня уверенно проталкивала ладошку всё глубже. И наконец, она ощутила, как под её пальчиками напрягаются в такт дыханию жертвы её лёгкие.
- Крылышки, - радостно вскрикнула девушка.
Максимально осторожно взяв лёгкое парня, девушка принялась извлекать его из раны. Она действовала нежно, неспешно, самое важное - не повредить неоперившиеся крылья, не порвать их тонкую связь с организмом. Второй рукой девушка помогала себе, придерживая края аккуратного разреза. Жертва мычала и стонала, билась в агонии, что напоминала предсмертную. Боль, безумная боль терзала остатки разума парня. Секунда сменяла секунду, и наконец богиня вытащила лёгкое наружу и осторожно развернула его так, чтобы оно напоминало крыло. Однокрылый ангел дрожал на холодной земле от той бесконечной агонии, что ему пришлось испытать. Личико девушки украсила улыбка, она была не в силах скрывать свою радость, ведь их совместная с Каином картина была почти закончена, оставалось совсем чуть-чуть до момента, когда шедевр можно будет показать зрителям.
- Он прекрасен. Ещё чуть-чуть, и вы вырвете его сердце. Ангелу не нужно сердце. Ангелу не нужна жизнь, - Алиса говорила с трудом, возбуждённое дыхание то и дело вырывалось из распалённой похотью груди.
Пришло время второго крыла. Алиса вновь действовала медленно и нежно, она специально не спешила, не только боясь повредить хрупкие крылья, но и желая, чтобы их ангел мог сполна насладиться каждой безумной секундой агонии, что они в своей щедрости решили ему подарить, превратив серые будни его жизни в один яркий, наполненный самыми мучительными ощущениями вечер. Алиса вновь почувствовала в ладошках живую плоть, вторящую своими спазмами дыханию жертвы. В глазах девушки горел азарт, разум окончательно её покинул. Впервые она делала что-то подобное с живым человеком, впервые она чувствовала жизнь в произведении, которое уже было завершено. Это волшебное ощущение, словно она неожиданно создала не просто шедевр, а что-то, что даже не относиться к этому миру, что-то слишком прекрасное для него. Лёгкое лежало на спине, два крыла двигались в такт дыханию, представляя собой несколько странное, но без сомнения прекрасное зрелище. Алиса застонала, она просто больше не могла сдерживаться, не могла сопротивляться этим чувствам.
- Сердце, вырвите его сердце, прошу, сейчас! Пусть он умрёт, пусть... Пусть его жизнь будет в ваших руках, - не в силах подняться с колен, полным возбуждения голосом, буквально простонала Алиса.

Мир вокруг, кажется, просто сошёл с ума, повинуясь Каину, Алисе, и всепоглощающей тьме, что так нежно обняла подворотню своим могуществом. Безропотный инструмент, обычная декорация в театре жизни сейчас была живой, яркой, истинной. Намного живее многих людей в этом унылом и сером городе, что сам того не хотя подарил им место для творчества. Эта безумная игра поднимала Алису на самый пик блаженства, на ту самую высоту, на которой нет ничего, кроме безумия и похоти. Этот заветный, не раз покорённый, но всё равно такой желанный пик был всё ближе. Последние мазки, последние капли красок, последние элементы картины. Всё был почти готово. Оставались считанные минуты перед моментом, когда боги смогут показать своё произведение широкой публике. Томительные моменты.
Жертва тяжело дышала, парень стонал и мычал в своей боли, в той агонии, из которой дял него был всего один выход – смерть. И едва ли он сейчас желал чего-то больше, чем окончания этих страданий.
- Скоро, - нежно проведя ладошкой по окровавленной спине жертвы, произнесла девушка. – Ты умрёшь.
Алиса была довольна сегодняшним творением. Оно, ещё не законченное, уже было великолепно. Сомнений не было, самая притязательная публика не найдёт изъянов в подобной картине, ведь их в ней просто не было. Один творец может допустить ошибку, неточность. Но два бога не ошибаются, они создают то, что смертные просто не в силах оценить, и, наверняка, не оценят.
- Вы владеете доминионом? – с некоторым удивлением в срывающимся в стон голосе, спросила Алиса.
И вот, долгожданный момент. Алиса буквально впилась взглядом в руки Каина, она ловила каждое движение, каждый миг. Кажется, Алиса даже перестала моргать, чтобы не упустить ни секунды. Она знала, что будет сейчас. Знала, но всё равно не могла поверить в то, что ей удастся увидеть нечто подобное. Впервые она увидит, как бог вырывает сердце смертному. Как ещё тёплое сердце бьётся в горячих руках. Впервые её жертва жила так долго, впервые испытала столько боли. Но даже столь прекрасное чувство как боль должно однажды закончиться, иначе оно просто лишится смысла.
Громкий стон ангела, последний его стон в этой жизни. Плоть, поддающаяся уверенным действиям Каина, его опыт, отражающийся в каждом движении, в каждом мгновении его действий. И вот, Алиса увидела самое важное, увидела последний штрих в их совместной картине. Сердце, ещё бьющееся, тёплое сердце в руке Каина. Сердце ангела, что теперь принадлежит им вместе с его жизнью.
Зрелище не просто возбудило девушку, оно окончательно свело её с ума, заставив не просто по достоинству оценить мгновение, когда Каину вырвал сердце ангелу, а по настоящему влюбиться в него. Всё было кончено. Последняя пара штрихов, и творение можно отдать на растерзание неприхотливой публике.
Подняв с земли кинжал, Алиса ловко и быстро, парой уверенных движений разрезала верёвки, которыми до того были связаны руки и ноги ангела. Теперь он мог быть свободен от этих уз, хотя, что уж, он был свободен даже от уз жизни. Может ли быть большая свобода, чем та, что они ему подарили? Вряд ли
- Это… Слишком… Красиво, - едва дыша произнесла Алиса, не в силах оторвать взгляда обезумевших зелёных глаз от ещё бьющегося сердца.
Поднявшись с колен, девушка, как под гипнозом приблизилась к Каину, к горячей плоти в его руках. Украшенные кровью ангела ладони скользнула на руку Каина, так, словно боялась, что он может не удержать в руке жизнь, или, будто он отдёрнет руку в последний момент. Алиса ощутила кожу другого творца, она была тёплой, в противовес его мертвенной бледности. Алиса не сводила взгляда с сердца, тёплого, бьющегося, всё ещё живого сердца. Последнего элемента, последнего штриха их совместной картины боли.
- Это просто невероятно, - зачаровано произнесла девушка, едва шевеля губами.
После Алиса осторожно прикоснулась губами к ещё бьющемуся сердцу, его тепло, его пульсация словно были ответом на её мимолётный поцелуй живой плоти. Вкус крови на губах, вкус чужой жизни. Самые яркие ощущения этой ночи творения.
- Его смерть прекрасна. Я рада, что мы познакомились, - не в силах оторвать взгляда от бьющегося сердца произнесла девушка.
Жар возбуждения становился нестерпимым, произведение было завершено, тело требовало внимания к себе. Безумие, созданное красотой их умелой работы не собиралось отступать после её окончания, наоборот, осознание того, сколь прекрасную картину они создали вместе, осознание того, что сейчас она видит в руках Каину чужую жизнь, лишь ещё сильнее распаляло, кажется, и без того давно утративший любую связь с реальностью, мозг.

Огонь, тьма. Подворотня стала яркой, сложной. Множество декораций, оттенков мира, дополняющих уже созданный шедевр. Когда-то огонь для Алисы был единственным спасением, единственной силой, способной разогнать тьму, разорвать в клочья омерзительное полотно, скрывающее монстров из её кошмаров. После тьма стала желанна и приятна, огонь же утратил былой волшебный оттенок для девушки, потеряв статус защитника, и не получив ничего взамен. Сейчас же происходило нечто уникальное. Огонь и тьма, тьма и огонь. Они не боролись друг с другом, не мешали друг другу, как когда-то давно, ночью, в комнате Алисы. Наоборот, они словно стали братьями-близнецами, пусть непохожими, но одинаковыми, дополняющими друг друга, и лишь вместе способные создать что-то уникальное и по настоящему стоящее.
Тени плясали по окровавленной спине ангела, огонь превращал подворотню в нечто живое, словно то великолепное искусство, что подвластно творцам вдохнуло жизнь в картонные декорации места, где они творили. Или, быть может, картон вдруг понял, сколь серо и бессмысленно он смотрелся рядом с их шедевром, и решил стать лучше, красивее, важнее для созданной картины.
- Эхо, - повторила Алиса название доминиона, в голове мгновенно вспыхнули все те нелестные комментарии, которыми обычно награждают тех, кто стал правителем в этом мире, комментарии, которыми их награждают трусливые и бесполезные недогрешники. – Замок Вургера. Будете желанным гостем.
Мысли в голове метались, они были сумбурны, во многом глупы, возбуждение просто не давало возможности нормально мыслить. Такой же была и речь Алисы. Сбивчивой, словно фразы вырвали из контекста какого-то длинного и красивого рассказа.
Сердце упало, упало на спину их рухнувшего с небес в темноту подворотни ангела. Алиса, словно повинуясь звуку падения, звуку удара мяса о плоть, сделала несколько шагов назад, так, чтобы она могла легко взглядом охватить всю картину, весь созданный ими шедевр. И он был прекрасен. Ангел без сердца. Ангел без чувств. Ангел без жизни. Красота в величайшем её проявлении. Художники действительно поработали на славу, теперь их работу можно было, не стесняясь, показывать публике.
- Красивая картина, спасибо. Вы прекрасный творец, это был потрясающе, - Алиса благодарно улыбнулась мужчине, и лишь глаза, в которых по-прежнему негасимым огнём плясали возбуждение и безумие говорили сейчас о том, что Алиса далеко не милое благодарное создание.
Нежное прикосновение другого творца, ощущение тепла его мёртвенно бледной кожи, его обжигающее дыхание. Возбуждение новой волной накрыло Алису, тело требовало, просто требовало немедленного внимания к себе, требовало забыть о творении, о грязной подворотне и опасности быть замеченной. Тело требовало немедленного удовлетворения самых низменных, но при этом самых ярких желаний, а безумие, словно старшая сестра, вторило ему, своим визгливым, режущим само основание сознания, голосом.
- Пусть называют, пусть зовут маньяками, убийцами, богами. Пусть боятся и ненавидят. Из сотен встретиться хотя бы один, чей страх станет восхищением, и только он настоящий зритель, - Алиса, словно кошка, прильнула щекой к щеке Каина, в немом желании ощутить его тело, получить ещё одно доказательство, что он настоящий, а не плод её больного воображения. – И, богам можно всё.
Последнюю фразу Алиса сказала с лёгкой усмешкой, то ли намекая на то, что это шутка, то ли на то, что это столь очевидно, что даже забавно.
Каин был груб, уверен в себе. Он действовал быстро. Алиса спинкой ощутила холодную стену какого-то дома, почувствовала, как Каин держит её левое запястье. Почувствовала его руку в своих волосах, его страстный и требовательный поцелуй. Она не ожидала подобного поведения, пусть её тело и желало чего-то подобного. В зелёных глазах отразилось безумие, желание и похоть больше не собирались быть скрываемыми Алисой чувствами, желая вырваться на волю немедленно, не тратя ни секунды. Словно последняя хрупкая плотина, которая кое-как сдерживала всё то море чувств и эмоций, была только что сломана Каином, его желанием, и ныне всё то, что из последних сил сдерживала девушка, выплеснулось наружу всесокрушающим потоком. Правая ручка Алисы, в которой всё ещё был зажат её кинжал, скользнула на спину Каина, девушка прижала мужчину к себе, желая ощутить его тело, его силу. Ответив на поцелуй, уже через мгновение вместо нежного и страстного танца губ, Алиса впилась в нижнюю губу Каина зубами, прокусывая её насквозь клыками, ощущая чуть солоноватый привкус чужой крови во рту, ощущая, как её губы окрашиваются в бордовый, благодаря крови мужчины. Но это не было отказом, не было попыткой защиты, и, показывая это, Алиса вновь поцеловала бога, требовательно надавив язычком на поврежденную губу, желая сплестись языками с  Каином в кровавом танце.
Правая рука девушки скользнула к шее ирдена, холодное лезвие прикоснулось к белоснежной коже. Неспешно, размеренно, так, чтобы каждое мгновение боли было доступно мужчине, распаляя его возбуждение всё сильнее, Алиса осторожно ввела кончик оружия в плоть. Она не спешила наносить действительно опасную рану, она лишь крепко держала клинок в руке, так, чтобы если Каин решит отстраниться от неё, в его шею мгновенно вошёл бы кинжал. Чтобы любое отдаление от её тела было болезненным для другого творца. На мгновение оторвавшись от губ Каина, Алиса застонала, желание было нестерпимым, слишком ярким для этой тёмной ночной подворотни не менее тёмного города.

Слова Каина казались бесконечно далёкими, возбуждение и похоть  окончательно лишили девушку разума, разорвали даже ту тонкую, едва заметную нить, что соединяла её рассудок с постоянно меняющимся миром этой тёмной, но такой пленительной подворотни. Девушке казалось, что мужчина говорит слишком тихо, или будто она вдруг оглохла. Но всё это было неважно, слова были не важны, сейчас не было ничего, кроме тел, их тел, что так желали друг друга. Девушке казалось, что даже подворотни больше нет, нет всего доминиона, нет даже их творения. Есть только они. Сладость, похоть, желание, безумие и боль. Только это.
Она увидела, как огонь стал завершением картины грехопадения их некогда чистого и святого ангела. Великолепный финальный мазок, что триумфально завершил уже написанный творцами шедевр. Можно было оставлять картину на суд публики, не боясь, что ценители оплюют их шедевр. Алиса представила, как утром случайный прохожий найдёт их творение, как его величество случай, позволит всем узреть этот шедевр. Сегодня случай был как никогда изобретателен. Свести вместе двух ценителей искусства, двух творцов, двух богов. У него явно было хорошее настроение. Где-то далеко прозвучал голос Каина, лишь крем сознания Алиса смогла уловить суть его слов, понять их смысл.
- Это плохое слово, не точное, - едва шевеля губками от возбуждения, страстно шепнула девушка. – Мы боги. Тиран – слишком мелко для творца. Люди глупые, не нужно людей. И лишь в абсолютной свободе можно творить, рамки убивают искусство.
Алиса чувствовала возбуждение Каина, чувствовала, что он желает быть активным, главным в происходящем. Алиса ощутила его недовольство, окрашенные кровью другого бога, губы растянулись в улыбке. Это был вызов. На самом деле девушку не волновали подобные мелочи, похоть просто желала удовлетворения, тело жаждало прикосновений, не важно, грубых или ласковых. Другое дело, что просто так уступать Алиса не собиралась, она же Вургер, в конце концов. Этот танец страсти, чья цель – власть, будет прекрасен в декорациях огня и тьмы.
- Любой творец любит краски, которыми рисует, - шаловливо улыбаясь, словно малолетняя распутница, проворковала девушка.
Алиса ощутила лёгкую боль в запястье, которое по-прежнему держал Каин. Лёгкая боль, сладкая, словно ещё один цвет на холсте, что станет новым шедевром. Девушка протяжно застонала, закрыв глаза, отдаваясь удовольствию нового ощущения. Она просто не могла сдерживаться, слишком разнообразны были ощущения, слишком яркими были её чувства. Это казалось безумием, словно два идеала встретились, и осознали, что должны стать единым целым. Алиса не в силах сдерживать удовольствия, расслабила ладошку, в которой сжимала кинжал. Оружие звякнуло в тишине подворотни, исчезнув на пыльной земле, став такой же декорацией, как тёмные стены или небо над головой. Оно больше было не нужно, девушка знала, что мужчина не отступиться ни при каких обстоятельствах. Как и она.
- Смотри мне в глаза, - едва дыша от желания, шепнула Алиса другому творцу.
Зелёные, словно изумруды, глаза девушки были широко открыты. В них легко читалось её возбуждение, в них отражением огня, что бушевал в подворотне, плясало безумие. Но это было не важно, девушка хотела видеть глаза Каина, хотела через них заглянуть в его мысли, почувствовать его желания не только, сжимая в объятиях возбуждённое тело, но и прочитав в мыслях самого мужчины о его возбуждении. Может ли быть близость более яркая, чем возможность видеть разум друг друга? Если таковая и есть, Алиса о ней не знала.
Ручка, в которой не так давно был кинжал, скользнула в волосы мужчины, девушка вновь приблизилась к лицу Каина, язычок, что от его крови окрасился в бордовый, коснулся его щеки, пробежав чуть вверх. Она ощутила вкус мужчины, вкус его мертвенной кожи. Лишнее доказательство, что он жив, несмотря на её неживой оттенок, у трупов кожа на вкус совсем иная. Что же так возбуждало девушку в облике Каина? Его потрясающие навыки творца? Его глаза? Кожа, что так явственно напоминала ей кожу свежего трупа? Ответ на это вопрос… Никому не нужен.
Девушка вновь отстранилась от Каина, и едва заметно кивнула, давая своё немое согласие, одобряя то, что он намерен сделать. Рука с волос Каина сместилась на его рубашку, Алиса чуть дёрнула её за ворот, говоря мужчине, что она не только желает, чтобы он раздел её, она хочет видеть и его обнажённое тело, чувствовать его горячую, от возбуждения, плоть, ощущать тепло его кожи.

Казалось, кожа просто плавится под обжигающими губам Каина, под его нежными, но такими властными прикосновениями. Это потрясающее чувства жара, жара чужого тела, и лёгкой прохлады ночной подворотни, прохлады стены за спиной. Этот потрясающий коктейль ощущений дарил ей бесконечно удовольствие, практически лишая способности вести борьбу за власть, за возможность быть главной в этом танце страсти. Отчасти, потому что это главенство и не было ей нужно. Отчасти, потому что слишком умело действовал Каин, слишком сладкими и желанными были его прикосновения, чтобы с ними бороться.
Огонь. Как же сладок был огонь тела другого творца. Девушке показалось, что такого жара не может исходить от человека, что уж говорить о трупе. Каин словно превратился в горящий факел, обжигающий своими прикосновениями нежную кожу, даря лёгкую и столь желанную боль. Не в силах сдерживать в себе всю ту бурю ощущений, что она испытывала, девушка невольно застонала, вторя сладостной боли, разливающейся по телу.
- Боги не горят, - с протяжным стоном произнесла девушка.
Алиса ощутила не шее укус, почувствовала хватку зубов Каина, и сразу же последовавший нежный поцелуй. На губах девушки появилась улыбка, она едва слышно хихикнула, это оказалось ей забавным. Распалённое страстью воображение нарисовало образ вампира. Может быть, Каин и был вампиром? Нет, это почти оскорбление. Вампиры – слишком низкие создания для того, чтобы быть богами. Всего лишь животная жажда вместо чувства прекрасного. Им не стать столь умелыми творцами.
И вот, девушка взглянула в глаза Каина. Он в мгновения ока открыл ей все свои секреты, девушка видела каждую мысль, каждое его ощущение. Кровь, битвы, смерть и разрушение. Она видела в его глазах боль и смерть, свои любимые краски, которыми Каин, как и она, умело создавал шедевры. И она, мыли о ней самой, о её теле, её коже. Девушка видела его бесконечное желание. И ей льстило то, что, даже думая о столь сладостных вещах, как сметь и агония боли, мужчина всё равно возвращается к мыслям о ней. Это так… Романтично?
- Дьявол, - смакуя это новое для себя имя, произнесла Алиса. – Тёмный и могущественный бог. Хочу Дьявола.
Рубашка мужчины отправилась на асфальт, туда же, куда не так давно упал кинжал. Она стала такой же декорацией, скоро всё станет всего лишь театральным мусором, кроме их полных безумного желания тел. Алиса опустила руки на спину мужчины, прижимая его телок к себе. Она чувствовала, как напряглось его мужское достоинство в своём желании обладать ею, как Каин рычит от возбуждения и похоти. Она ощущала его горячую, словно раскалённый металл, кожу, его накаченную спину. Каин заботился о себе, его подтянутое и крепкое тело лучше всяких слов, говорило об этом. Алиса закусила нижнюю губу, мужчина возбуждал её всё больше и больше. Его тело становилось всё желаннее. Алиса отвечала на сладкие поцелуи, с удовольствием сплетаясь язычком, с требовательным языком Каина. Девушка хотела, желала. Она чувствовала, как сладостная истома разливается внизу живота, физически отражая её безумную похоть.
Девушка ощутила, как поддалась желанию Каина застёжка её платья. Как тонкая ткань легко соскользнула вниз, обнажая её тело. Алиса не чувствовала стыда, девушка наоборот чуть выгнула спинку, словно желая продемонстрировать Каину изгибы своей, пусть в чём-то детской, но всё равно развитой фигуры.
Правая ладошка девушки опустилась на пах мужчины. Ткань наверняка смягчала ощущения прикосновений, но Алису это заботило мало. Нежно проведя ладонью по уже напрягшейся плоти, девушка страстно поцеловала Каина в его обжигающие жаром страсти губы.
- Хочешь, - констатируя факт то ли для Каина, то ли для самой себя, тяжело дыша, шепнула Алиса.
Вторая ладонь девушки скользнула по спине каина на его ягодицы, Алиса больше не могла ждать, похоть просто сводила её с ума, заставляя чуть прикусить язычок, чтобы хоть как-то отвлечься от всепоглощающего желания. Тело Каина было так близко, было таким желанным сейчас. Не в силах сопротивляться, девушка вновь провела ладонью по паху мужчины, а после осторожно прикоснулась к его брюкам. Алиса не отводила взгляда зелёных глаз от таких завораживающих глаз Каина.
- Они не нужны, - едва дыша от возбуждения, произнесла девушка, намекая Каину, что снятой рубашки ей мало, и она желает увидеть всё его тело.